Какие выводы сделают из подрыва подростком архангельского УФСБ? Комментарий Георгия Бовта

Подрывник погиб на месте происшествия, ему было 17 лет. По данным СМИ, он увлекался левыми и анархистскими идеями, а перед нападением оставил предупреждение в открытом телеграм-чате

В Архангельске 31 октября произошел взрыв в здании регионального управления ФСБ, в результате которого погиб один человек — сам подрывник. По предварительным данным, еще два или три человека получили ранения. О подрывнике известно лишь то, что это 17-летний учащийся Архангельского политехнического техникума. Какие будут сделаны выводы? Об этом — в комментарии Георгия Бовта.

Первые выводы из произошедшего уже сделала бабушка «архангельского бомбиста». Поскольку он несовершеннолетний, то в оперативных сводках его называли лишь по имени — Михаил Ж. По словам бабушки, она не может сказать о нем ничего, «кроме хорошего». «Не пил, не курил. Честный и порядочный, увлекался только интернетом. Не знаю про его анархические взгляды… Интернет, скорее всего, стал причиной. Какое-то зомбирование», — цитирует бабушку «Комсомольская правда».

Тезис «интернет всему виной» сейчас, конечно, подхватят очень многие. Это самый простой вывод. И многим кажется, что именно в интернете теперь надо будет еще что-то решительно поправить. Тем более что бомбист отличался активностью в соцсетях. Он общался там под псевдонимом Валерьян Панов и состоял в нескольких чатах и сообществах анархо-коммунистов. Явно увлекался левыми и анархистскими идеями, историей российских народовольцев и анархистов.

Как пишут СМИ, судя по его записям, расстрел политехнического техникума в Керчи произвел на него сильное впечатление и мог стать спусковым механизмом для нынешнего теракта. Причем сам Михаил явно постарался придать ему еще и политический окрас, опубликовав в одном из открытых телеграм-чатов незадолго до совершения самоподрыва предупреждение о нападении: якобы оно за то, что ФСБ «фабрикует дела и пытает людей».

В записях Михаила было полно сюжетов и тем, которые должны были бы обратить на себя внимание силовиков: по идее они должны мониторить такие чаты и сайты и реагировать как-то более разнообразно, а не только заниматься блокировкой таких ресурсов и сразу сажать их участников. Однако вовремя не отреагировали. Видимо, острой нужды ставить галочку на этом направлении не было. Сейчас, конечно, это станет поводом для разговоров о том, что необходимо еще больше запрещать и ужесточать контроль в виртуальном пространстве.

В то же время в записях под ником Валерьяна Панова есть всякие сюжеты, где он не только пишет о способах изготовления взрывных устройств, но и рассуждает о том, что мирными шествиями ничего не сделаешь и никакого мирного исхода в нашем якобы жестоком государстве быть не может. По сути, он в резкой форме выражал довольно типичные для молодежи левые настроения и требования справедливости в окружающем его обществе.

Так что наверняка будут и те, кто как раз станет критиковать применение жестких мер контроля за интернет-пространством и пространством политическим вообще. Кто-то наверняка скажет, что если бы Михаил имел и осознал свои возможности не только социального и карьерного роста, но и легального выражения протеста против существующего порядка вещей, то он, возможно, не стал бы снаряжать бомбу, а выплеснул бы свою энергию во что-то более безобидное и даже полезное.

Возможно, истина где-то посередине, между двумя крайностями, где одна выражается призывом к еще большим запретам, а другая указывает на то, что гайки и так уже перекручены и для общественного протеста остается только одна форма выражения — насилие и террор. Так, собственно, и было в России с народовольцами во второй половине XIX века.

В то же время и трагедия в Керчи, и случай в Архангельске прежде всего проходят все же по ведомству психиатрии и лишь затем политики. Можно ли лечить нарушенную психику отдельных представителей молодого поколения методами уголовных репрессий — тема отдельной долгой дискуссии.

Впрочем, и без того ясно, что результатом мониторинга соцсетей, как открытых, так и закрытых чатов со стороны представителей спецслужб должно стать не только заведение показательных громких уголовных дел, статистикой которых хорошо отчитываться перед начальством, но и работа на упреждение. В этом плане те же чекисты должны быть чем-то сродни докторам — не только следованием принципу «не навреди», но пониманием, что болезнь лучше предупредить, чем потом лечить хирургически — посадками и уголовными делами об экстремизме.