«Сделать то же самое, заглушать сигналы GPS, на самом деле в отношении России сейчас в регионе Балтии это не слишком эффективная мера, мы понимаем, что у нас сейчас там полетов практически нет. Сама тема, мне кажется, чрезмерно драматизирована, но если подумать, то есть достаточно чувствительные сюжеты для России, я имею в виду проход российских судов через проливы, сейчас примерно 60% морского экспорта нефти идет через датские проливы. История с этими обвинениями в отношении России, связана с возможностью перекрытия проливов, о чем, кстати, сейчас и финские, и шведские политики, генералы говорят все чаще и чаще. Сначала Россию обвиняют в том, что она сама действует на грани, а, может быть, и за гранью международных соглашений, а дальше следующий и логический шаг: ну раз Россия нарушает международные договоренности, давайте тоже в ее отношении поступим точно так же. Сначала и финские, и шведские военачальники и политики стали говорить о том, что мирный проход может оказаться не совсем мирным, но вопрос в том, что перевесит, потому что вот это ощущение того, что мы сейчас прикрыты натовским щитом, повышает вероятность радикальных акций. Потому что Финляндия, не будучи членом НАТО, наверняка бы даже в условиях СВО не решилась бы на задержание российского судна или же судна, которое идет под другим флагом, но с российской нефтью, но сейчас подготовка к таким шагам ведется. Я не думаю, что это произойдет уже завтра, но вероятность уже не нулевая».

«Теперь дела будут начинаться с других фраз, но это ничего с точки зрения судьбы этих активов не изменит. Аргументация будет иной, если раньше говорили о том, что на региональном уровне совершены нарушения, теперь, будут говорить о том, что актив функционирует не слишком эффективно и создает угрозу национальной безопасности, новые собственники смогут обеспечить его полноценную работу. Аргументы иные, а суть будет прежней».

«Безусловно, арест Иванова — это настоящая административная бомба, и трактовок будет огромное количество. Чаще арест Иванова рассматривается отдельно, но стоит погружать эту историю и в общий административный контекст, я думаю, что совершенно не случайно все это происходит накануне инаугурации, формирования нового правительства. Это понятные вещи, я имею в виду административный рост самого Иванова, который тесно был связан с министром обороны, но мне кажется, далеко не факт, что такие простые объяснения являются правильными и единственно возможными. Я не исключаю, что происходят более сложные процессы, с точки зрения конкуренции силовых ведомств это тоже знаковая история, потому что последние месяцы Иванов скорее воспринимался как абсолютно неприкасаемая фигура, и теперь выясняется, что нашлись более зубастые игроки, которые у Путина получили санкцию на такие действия. По крайней мере, очевидно, что номенклатурная система уже пришла в движение, потому что формирование кабинета в мае — волнительная процедура, но сейчас это движение будет резко усилено».

«Россия неоднократно уже обозначала свою готовность к переговорам, и Путин об этом говорил, почему это делается с подачи Лукашенко. Потому что все-таки инициатива на нашей стороне, и мы считаем официально, что переговоры вроде как нужнее Украине, и поэтому не Путин должен приглашать Украину к переговорам, а кто-то другой. Поскольку официальный Киев пока к переговорам с Путиным не стремится, кто-то должен был эту подачу сделать. Теперь, конечно, все дело будет в реакции Киева и в реакции скорее тех стран, которые оказывают Киеву поддержку. Здесь, конечно, напрямую Зеленский не даст согласия на переговоры, но, если страны коллективного Запада начнут говорить о том, что ситуация требует мирного решения, что пора вступать в переговорный процесс, при такой подаче Зеленский может и согласиться. Пока далеко не факт, кстати, что Запад даст такой сигнал. Стамбул здесь фигура речи, потому что понятно, что стамбульские соглашения уже неактуальны и к ним возвращаться смысла нет, скорее речь идет о том, что вообще есть готовность начать переговорный процесс, то есть отправлять официальные делегации, по крайней мере начинать прощупывание каких-то позиций. Путин справедливо говорит о том, что без России переговоры в том же швейцарском формате вести глупо. Что касается реакции Запада, которая в данном случае является ключевой, здесь вопрос, начнут они давить на Киев или не начнут. Я пока аккуратен в оценках, потому что Запад разный и там есть, очевидно, разные точки зрения. А что касается вопроса по кадровым решениям относительно Совбеза, можно ли судить по кадровым перестановкам, что ястребиная позиция и ее градус в России несколько снижается, я бы не стал делать такие далекоидущие выводы, потому что, если вы внимательно прочитайте состав научного совета при Совбезе, вы легко там обнаружите, что сторонники ядерного удара по странам Запада, причем публичные сторонники, там есть. Поэтому одних убрали, других добавили, но в целом Россия периодически будет обозначать такую крайнюю позицию, это тоже можно рассматривать как некую форму, может быть, парадоксального переговорного процесса, но понятного, когда вы обозначаете крайнюю форму, показываете, что есть и гораздо более радикальная точка зрения».

«Это люди, которые были очень плотно встроены в систему коммуникации на Западе, здесь, скорее, вопрос, как они оказались фигурантами этих санкционных списков. Понятно, что снятие санкций — необходимая история в контексте ряда готовящихся сделок. Напомню, что Фридман является акционером компании Wintershall DEA, мажоритарным акционером в которой является BASF. А потом появилась новость о том, что Wintershall DEA продается британской компании, эта сделка требует выведения Фридмана из санкционных листов, потому что он достаточно крупный акционер. Не надо быть наивными, думая, что наши миллиардеры полностью утратили связь с западным миром. Это не так, очень большие экономические интересы в англосаксонском мире и в Европе рассчитывают на то, что сейчас санкции снимут, они все активы там продадут и деньги вернут в Россию, ну, я думаю это тоже определенным преувеличением является, хотя мы знаем что в России тоже довольно серьезные активы. Формально, они из них вышли, возьмем тот же Альфа Банк, но уверены ли мы в том, что Фридман и Авен никакого отношения больше к Альфа Банку не имеют, вопрос философский, честно говоря».